Неточные совпадения
Иногда
являлся незаметный человечек Зуев, гладко причесанный, с маленьким личиком, в центре которого торчал раздавленный носик. И весь Зуев,
плоский, в измятом костюме, казался раздавленным, изжеванным. Ему было лет сорок, но все звали его — Миша.
Из Петербурга Варвара приехала заметно похорошев; под глазами, оттеняя их зеленоватый блеск,
явились интересные пятна; волосы она заплела в две косы и уложила их
плоскими спиралями на уши, на виски, это сделало лицо ее шире и тоже украсило его. Она привезла широкие платья без талии, и, глядя на них, Самгин подумал, что такую одежду очень легко сбросить с тела. Привезла она и новый для нее взгляд на литературу.
Учитель был желтый, лысый, у него постоянно текла кровь из носа, он
являлся в класс, заткнув ноздри ватой, садился за стол, гнусаво спрашивал уроки и вдруг, замолчав на полуслове, вытаскивал вату из ноздрей, разглядывал ее, качая головою. Лицо у него было
плоское, медное, окисшее, в морщинах лежала какая-то прозелень, особенно уродовали это лицо совершенно лишние на нем оловянные глаза, так неприятно прилипавшие к моему лицу, что всегда хотелось вытереть щеки ладонью.
Оба раза вслед за попом
являлась попадья, садилась и уголок, как страж некий, и молчала, скрестя руки на
плоской груди, а иногда, встав, подходила осторожно к окошку и, прищурившись, смотрела во тьму. Дядя, наблюдая за нею, смеялся и однажды сказал...
Уже в семь часов он был одет, чтобы идти к попадье, но вдруг она
явилась сама, как всегда прямая,
плоская и решительная, вошла, молча кивнула головою, села и, сняв очки, протирая их платком, негромко сказала...
Во дни таких подвигов его красивое законченное лицо становилось
плоским, некоторые черты как бы исчезали с него, на губах
являлась растерянная, глуповатая улыбка, а глаза, воспаленные бессонницей, наливались мутной влагой и смотрели на всё злобно, с тупой животной тоской.
В письме к одной своей приятельнице Гюстав Флобер пишет: «Я опять возвращаюсь в мою бедную жизнь, такую
плоскую и спокойную, в которой фразы
являются приключениями, в которой я не рву других цветов, кроме метафор». Эрнест Фейдо передал Флоберу просьбу одного своего знакомого писателя прислать ему автобиографию Флобера. Флобер отвечает: «Что мне прислать тебе, чтоб доставить удовольствие моему анонимному биографу? У меня нет никакой биографии».